Сегодня – день страшного признания: я никогда не учила английские слова. Исключения составляли неправильные глаголы и подготовки к контрольным, которые вне зависимости от предмета всегда текут по одному сценарию: сдал – и забыл.

Я никогда не даю никому из своих учеников задания «выучить слова». Однако у всех при этом есть тетради, куда они записывают все новое, с чем они столкнулись на уроках или в домашних заданиях. Такая тетрадь есть и у меня, она часто валяется на расстоянии вытянутой руки, когда я смотрю сериалы.

У этой котовасии есть две стороны: нейрофизиологическая и лингвистическая. Первая касается свойств памяти, вторая – свойств языка.

Не вдаваясь в другие захватывающие подробности работы мозга, сделаю бытовую практическую выжимку для своих сегодняшних целей: из кратковременной памяти в долговременную попадает только ЗНАЧИМАЯ для конкретной личности информация. Отсюда следует, что большое количество механических повторений, как минимум, не гарантирует этот переход. Вопрос фактически не состоит в том, чтобы «учить» или «не учить», а в том, как наполнить личной значимостью то, что вы учите. Критерием того, насколько значима для нас та или иная информация, выступает ЭМОЦИЯ, которую она в нас вызывает. Эмоции вообще сильно недооценены в учебном процессе, а между тем, если проследить этимологию слова (да, я лингвист), то в латинских корнях мы обнаружим предлог, слившийся с хорошо просматриваемым словом «движение» (motion). Эмоция – это то, что побуждает нас двигаться, это наша двигательная сила. Та самая мотивация (то же слово motion), если хотите, о которой столько говорено в применении к изучению языка!

Надо ли говорить, что, заменив ЗНАЧИМОСТЬ количеством повторений, мы привязываем к словам такой спектр эмоций, который буквально вынудит нас забыть к чертовой матери весь этот треклятый английский язык. Поэтому прошу вас: не учите слова. Никогда.

Если про значимость и эмоции непонятно в теории, то вот вам практика на моем примере: когда я открываю свою тетрадь со словами, я практически про каждое могу сказать, откуда я его взяла, кто его сказал, о чем или о ком, какова была атмосфера, интонации, мимика. Иногда на полях у меня можно встретить наспех сделанные пометки типа: «Дэвид Финчер о Саландер» или «сцена в боулинге». Я могу еще не помнить само слово, но для него уже готово теплое место, поддержанное многочисленными ЗНАЧИМЫМИ для меня воспоминаниями, которые вызывают ЭМОЦИИ. Со временем его графический и фонетический образ легко встроится в эту нишу. Иногда я долго живу бок о бок со словом, нетвердо зная, что оно означает, пока наконец уже не взбешусь окончательно и не выделю ему 30 секунд своего направленного и исключительно заряженного эмоциями внимания, после чего не забуду уже никогда.

Учить тут нечего. Время от времени (разок в неделю, иногда реже) я беру эту тетрадку – и отправляюсь минут на 15 дрейфовать по волнам моей памяти, привязывая слова и выражения к образам, звукам, интонациям, любимым и нелюбимым героям, сценам фильмов, моментам интервью. Какой-то процент все равно вываливается, такова человеческая природа, но судя по тому, что я умудряюсь внезапно вспомнить иногда, остается очень немало.

Переход от краткосрочной памяти в долгосрочную поддерживается системой ассоциаций. Ассоциации – это ниточки, при помощи которых мозг объединяет новую информацию с уже имеющейся в единую сеть, помогая новой информации не вывалиться за борт и поскорее встроиться в картину мира конкретной личности. Работает это так: например, я недавно проходила урок с наименованиями разных объединений животных (типа «у лошадей это будет табун, у рыб это будет косяк»). В английском их до фига, и мне они в общем-то не шибко нужны, многие вывалились, но некоторые запомнились твердо – в первую очередь, pack of wolves («стая волков», хотя «pack» отдельно значит «пачка»), потому что я люблю песню Placebo Drag, в которой есть строчка: You’re always ahead of the pack. Песню я знаю очень давно, слово pack в ней меня не особо интересовало, потому что оно мало влияло на общий смысл, но после этого урока образ стал более детальным. Почему-то еще запомнился «рой пчел», но причины этого акта скрыты туманами моего подсознания. Возможно, что-то фрейдистское, я не в курсе.

Теперь о лингвистике. Начальная стадия изучения языка, когда «cup» значит только «чашка», заканчивается быстро и, если не подстелить соломки, болезненно. Откройте в мультитране словарную статью на слово cup – и найдите там несколько десятков значений, включая «коробление доски в поперечном направлении вследствие усушки». Проржитесь, проплачьтесь, — и слушайте дальше сюда. Слова в принципе многозначны, и чем раньше возникнет это понимание – тем больше нервных клеток мозга будет свободно для позитивной работы по запоминанию всего этого великолепия (про поперечную усушку не надо, это шутка). Со словами работать можно и нужно! Но хорошо бы знать, как. Постараюсь быть краткой.

Пласт первый я уже фактически описала: слова многозначны. Если вы знакомитесь со словом при помощи двуязычного словаря, то не воспринимайте первое же значение как готовый и верный перевод, а старайтесь сформировать внутри себя образ слова, ощущения от него, какой-то объем. Специальные отраслевые значения можно не рассматривать, а вот значения из общепринятой лексики стоит пробежать глазами целиком и попытаться увязать все это у себя в голове. Получиться может не сразу, но старания окупятся. И помните: время, потраченное на возню со словом, на поиск лучшего значения для данного контекста — это и есть придание ему ЗНАЧИМОСТИ в вашей личной истории. По мере продвижения будет становиться легче, потому что вырастет ассоциативная сеть и скорость привязки к ней новых элементов.

Пласт второй: слово может выражать несколько смыслов таким образом, что в другом языке эти смыслы придется распределять на несколько слов, а иногда точный перевод будет практически невозможен. Возьмем английское слово exposure, которое означает «подвергание чему-либо», «обнажение», «выставление напоказ». Очень сложно понять, как им пользоваться, но вот пример: He could have killed himself or died of exposure — «Он мог совершить самоубийство или погибнуть в результате воздействия окружающей среды». Иногда по-английски еще говорят «exposure to elements» — буквально: «подверженность воздействию стихий». Для литературного перевода нам пришлось бы уточнять «от сырости», «от переохлаждения», «от обезвоживания», иначе это плохой русский язык. Прекрасное слово «угораздило» на английский пытаются передать довольно беспомощными предложениями, которые мне лень писать. Или вот мне встретилось: to alert the authorities – существительное alert означает «тревогу», «сигнал тревоги», отсюда глагол alert означает «предупреждать об опасности», «привести в боевую готовность». В русском нет возможности запихать в одно слово значения «сообщать» и «тревога», поэтому при переводе пришлось бы пожертвовать 1 смыслом и написать просто «предупредить власти» или «сообщить властям».

Пласт третий: слово образует устойчивые связи, и эти связи в разных языках будут разными. Мы говорим «скорый поезд», но «быстрый взгляд». Волосы могут быть «каштановыми», но не могут быть «коричневыми» или «карими». На английском для выражения дикого холода используют слово «горький» bitter (bitterly cold) – и это, на мой вкус, метафора, достойная Пастернака, но у нас ее нет и другой устойчивой сочетаемости с холодом – тоже. Опять же, если мы учим слова в столбик на скорость и количество, эта информация полностью пропадает из вида и выныривает на более поздних этапах изучения языка, заставляя делать двойную работу.

Пласт четвертый: слово может по-разному встраиваться в предложения на разных языках. Самый простой пример: мы говорим «Мне нравится яблоко», они говорят «I like the apple». Если мы просто учим слова и среди них слово angry, то не факт, что мы догадаемся выбрать предлог with, чтобы сказать She’s angry with me («Она на меня злится»). Частица yet, которая на русский будет переводиться как «уже» в вопросе и как «еще» в отрицании: Have you found her yet? – Ты ее уже нашел? I haven’t found her yet. – Я ее еще не нашел. Как ее в словарь-то записывать, с каким переводом?

Пласт пятый: пользуясь стратегиями, уникальными для данного языка, объединения слов рождают сложные смыслы, которые не переводятся пословно, и это касается не только пресловутых идиом. Вот несколько примеров: What makes him tick? (из книги агента ФБР про преступника «Что его провоцирует, что приводит его в эмоциональное возбуждение?», при этом tick, как нетрудно догадаться – это «тикать», то есть фактически человек сравнивается с бомбой с часовым механизмом); He couldn’t make it (в зависимости от контекста: «он не выжил», «он не смог чего-то сделать, ему что-то не удалось» — глагол на место make будет подбираться каждый раз по ситуации, например: He couldn’t make it to the kitchen – «ему не удалось добежать до кухни»); nowhere to be found – «его (ее, их, меня) нигде не было, невозможно было найти»; it spoke to me in many ways – «это находило множество откликов в моей душе» (буквально «это говорило со мной многими способами»).


Like, share, repost. Peace, love, smile. Learn.