Мне кажется, большинство катастрофически неверно понимает, что такое перевод.

Перевод – это профессия, а не костыли для изучения языка. Для хорошего перевода необходимо иметь экспертное знание языка оригинала и знание языка перевода на уровне носителя. Для приличного перевода сгодится очень хорошее знание обоих. Это – база, после которой необходимо научиться делать переводческую трансформацию, компрессию и анализ, и все это – дополнительные навыки, приобретаемые в ходе специальной профессиональной подготовки. Без них перевод бывает плохой, очень плохой и хуже некуда.

Пока я работала переводчиком, я то и дело сталкивалась с заказами на перевод НА английский, и отказывалась от них всех. Если вы думаете, что это непрофессионализм, то нет, это – как раз и есть он самый. Знание своих границ, трезвая оценка своих возможностей, а также не менее трезвая оценка своей экономической выгоды: переводы с английского на русский я могла выполнять в темпе до 25 страниц в день, переводы в обратную сторону, предполагаю, занимали бы у меня раза в 4 больше времени. Поэтому в редчайших исключениях, когда просили очень хорошие знакомые, я соглашалась, но нанимала технического редактора – носителя языка и оплачивала его работу из своего гонорара. Мои клиенты в этом необходимости не видели. Я – видела. Моя ответственность перед языком всегда была выше, чем перед ними.

Перевод письменный и устный – это две разных профессии, потому что скорость обработки и выдачи информации диктует свои требования. Важна совершенно другая скорость сигналов в нейронной сети и умение делать два дела одновременно. Это достигается тренировкой, причем довольно жестокой. Понятно, что синхронисты – боги, но даже последовательный перевод требует этого ВСЕГО. Не верите – заклинаю вас попасть на какой-нибудь двух-трехдневный семинар с непрофессиональным переводчиком и оценить степень своей скуки и усталости к концу. И подумать, какая часть ответственности за эти чувства лежит на переводчике. Перевод художественной прозы и технической / медицинской / юридической документации – это очень разные ветки одной профессии. Проще переводить любой густо терминологический текст, чем любой художественный, даже несложный.

РЕМАРКА: Есть люди, которые на переводчиков не учились, но делают неплохие переводы. На моей памяти, это в основном люди, которые так или иначе профессионально работают с текстами в принципе, и, разумеется, чей уровень владения языком уже давно далек от ученического. В пробах пера тоже нет ничего плохого: я в 12 лет перевела несколько глав детской повести только потому, что мне захотелось попробовать. Но я уже тогда знала, что эта деятельность выходит за рамки занятий языком как таковым. В этой статье я буду говорить об использовании перевода именно как средства язык узнавать и изучать.

Использование переводных технологий в процессе обучение может быть разным, не всегда оно преступно. Нет ничего плохого в том, чтобы посмотреть значение одного незнакомого слова в двуязычном словаре и потом вплести полученное значение в более или менее ясный контекст. Когда я говорю о том, что перевод – это не костыли для изучения языка, я имею в виду в основном запущенные случаи, которые коротко резюмируются фразой: «Я не могу понять до тех пор, пока не переведу».

И вот это очень важный момент, потому что он полностью переворачивает весь порядок функционирования мозга так, что изучение языка оказывается фактически невозможным (хотя заметно это очень и очень не сразу, а иногда и незаметно вообще: просто не связывают причину и следствие). Почему?

Что происходит в голове профессионального переводчика во время выполнения им своей любимой работы? Он получает входящее сообщение и понимает его смысл. Смысл – величина невербальная и достаточно универсальная для любого языка. Смысл сообщения включает в себя не только значения слов, но и прагматику высказывания (например, аспекты иронии, угрозы, приглашения, флирта, отказа, согласия, уровня официальности и т.п.), а также некоторые другие важные аспекты (культурные, социальные, стилистические). Люди не разговаривают информационными сообщениями, даже новостные каналы (тем более новостные каналы!) тщательнейшим образом подбирают слова с тем, чтобы их сообщение имело строго определенный эффект на зрителя. Переводчик, являясь экспертом в области изученного им языка, безошибочно улавливает все составляющие цельного высказывания. Декодировав сообщение до невербального уровня, на котором живет суть, он заново кодирует это же сообщение с максимальным сохранением смыслов при помощи тех средств, которые наилучшим образом подходят для этого в языке перевода. И это далеко не всегда те средства, которые были использованы в языке оригинала. И, кстати, далеко не всегда тот же до последней запятой смысл (увы). В большинстве случаев он применяет приемы переводческой трансформации, которой его научили в вузе. Хороший переводчик всегда в состоянии объяснить, какая часть его русского высказывания отвечает за какую часть оригинального высказывания, а если какие-то смыслы передать не удалось либо, напротив, пришлось дополнить, то почему это так.

Показываю картинку. Это — скриншоты моей курсовой по теории перевода с обоснованием моих переводческих решений. Это — перевод. Остальное — нет.

Что происходит в голове изучающего, который, плохо зная язык оригинала, пытается сконструировать переводное высказывание? Он может понять отдельные слова, но не уловить, в каких отношениях они находятся между собой. Он может понять те значения, которые ему известны, не учитывая, что у этих же слов могут быть другие, неизвестные ему значения. Он может не увидеть, что перед ним идиома, или сложное существительное, или сильная сочетаемость, или термин. Он может понимать смысл, но не знать, каким образом связать его с контекстом, с ситуаций, в которой прозвучало высказывание. В конце концов он может просто совершенно и полностью смысла не понять или, что еще хуже, понять его неправильно, но считать это понимание верным.

Особенно это плохо, если: а) человеку сложно находиться в контакте с непонятным, он тревожится, бесится, боится или испытывает другие сильные чувства; б) человеку сложно находиться в контакте с его собственным несовершенством, и отсутствие у него знания или понимания немедленно бьют по его самооценке (не «это просто иностранный язык, я его учу», а «язык ужасный, я тупой»); в) полученный результат провозглашается правильным и служит основной для дальнейших высказываний.

Мозг стремится к полноте картины. Мозгу действительно сложно удерживать внимание на том, что не имеет для него смысла или имеет лишь частичный, как радиоканал с большими помехами в эфире. Именно поэтому, например, передовики сталинского производства, премированные походом в Большой театр, безнадежно засыпали в середине еще первого акта: им было невыносимо скучно. За бесконечными прыжками и вращениями они были совершенно не в состоянии увидеть сюжет, смысл. Танец – он ведь тоже язык, и он им был катастрофически чужд (разумеется, свое дело делали и усталость, и социальное напряжение).

Если улизнуть от непонятного некуда и приходится приспосабливаться, в отсутствии нужных данных мозг достраивает картину из того, что у него есть. Поняв каким-то пунктиром часть смысла английской фразы, мозг благополучно склеивает остальное сикось-накось, как придется. Нетрудно догадаться, что для этого в ход идут идеи, предложенные матрицей родного языка, знакомого способа мыслить и распределять эти смыслы по словам. На выходе получается очень приблизительное высказывание, которое может грешить сразу многим: и искажением смыслов, и неестественностью, и полной неприменимостью для дальнейшего изучения языка.

Вообще-то угадывание, додумывание, домысливание – это нормальные рабочие стратегии в нашем деле, потому что студент изначально движется в незнакомом для себя поле и пытается сформировать цельную картину. Просто если это происходит в чистом монолингвальном поле, вне рамок перевода, места дефицита информации обозначаются честно как места дефицита, которые необходимо заполнить чем-то из системы все того же языка. В основном это задача учителя, четко держать здесь границу и отправлять студента в нужном направлении. Если же начать гулять туда-чюда через перевод, за неимением английских кусочков, пустые места будут заполняться русскими, и чем дальше это все заходит, тем пестрее и безумнее становится картинка. Понимание, возникшее в один момент, часто не годится для повторного использования. Не формируются рабочие модели в рамках изучаемого языка, не прочерчиваются закономерности, не проступают связи. Человек остается с бесконечным и нескончаемым потоком вопросов: «Что это значит?» и «Как сказать?»

Зайдем с другой стороны. Представьте себе две доски с вбитыми в них гвоздиками. Приступая с изучению языка, многие думают (или внутри презюмируют, не особо думая на эту тему), что на каждый гвоздь справа обязан быть такой же примерно гвоздь слева. То есть вроде как понятно, что гвоздь другой. Ну, например, справа с синей шляпкой, а слева – с желтой. Но это все. То, что на один правый гвоздь может прийтись три гвоздя слева, расположенных в разных местах, — это уже слишком. То, что на один гвоздь может не найтись пары, — это тоже экстремально. То, что эквивалент одного гвоздя может выглядеть как гвоздь половинного роста с шляпой в три раза крупнее – об этом мы не готовы думать. Мы думаем, что наша задача – протянуть от каждого гвоздя справа нитку к точно такому же (ладно, немножко другому) гвоздю слева. Мы занимаемся этим какое-то время.

Результат, к которому мы рано или поздно приходим, выглядит всегда так: все гвозди справа как-то (жутко перепутанно) связаны с какими-то гвоздями слева. НО ГВОЗДИ СЛЕВА НИКАК НЕ СВЯЗАНЫ МЕЖДУ СОБОЙ.

И вот это, как правило, становится точкой Х. Потому что гвозди справа между собой – связаны. И мы знаем, как. Даже если мы в жизни никогда об этом не думали, мы знаем. Мы знаем, как выразить цельные идеи, метафоры и образы, в отличие от разрозненных слов. Наши дети «поступают в университет», на улице «идет дождь», наши идиоты-друзья «два сапога пара», мы прощаемся и говорим «давай», мы предлагаем и говорим «давай», мы просим дать нам что-то и говорим «давай» — и у каждого «давай» свой смысл. И все это – связи. Как связать гвоздь «университет» с гвоздем «поступать в» на чужом языке? Мы не знаем. У нас от гвоздя «университет справа» натянута нитка к University слева, на этом конец.

Я уже не говорю о том, что расстояние между всеми гвоздями справа и всеми гвоздями слева существенно превышает расстояние между самыми удаленными парами гвоздей в правой и левой половине по отдельности и что пространство посередине перепутано до степени отчаяния. Управляться с переводной технологией, когда в активе 100 слов, кажется легким. Как только слов становится хотя бы 1000 – задача невыполнима.

Научиться говорить на языке, двигаясь таким образом, невозможно. Это всегда русские предложения, очень плохо переведенные на английский язык. Потому что в процессе учебы вместо анализа и заполнения пустот информацией в рамках изучаемого языка, использовался не менее плохой перевод.

Какова же альтернатива? Продвигаться в поле одного языка, повышая внимание и выдерживая непонимание. Научиться справляться со своими чувствами в процессе («справляться» — это не засунуть поглубже, чтоб не мешали, но это – тема многих других моих текстов). Это, кстати, тренирует важнейший навык выживания в среде. Вы что ж думаете, когда вы выучите язык, моменты непонимания обращенной к вам (или даже необращенной к вам) речи останутся далеко в прошлом? Какая наивность! Вас ожидает все многообразие акцентов, диалектов, фефектов фикций, личных манер речи, скоростей, тем, ситуаций и т.п., в которых вы будете чувствовать себя довольно по-идиотски. You can take it from me. Вы что, не теряетесь на русском языке в больших аэропортах, шумных клубах, новых компаниях? Забудьте. Навык выживания на уровне понимания 50-60-70 процентов бесценен. Навык выходить из ситуации, когда не понял вообще ни черта, бесценен вдвойне. Учитесь этому.

При учебе в полностью монолингвальных условиях в вашем полном распоряжении: анализ, синтез, сравнение, обобщение, абстрагирование, конкретизация, логические рассуждения, исследования, поиск доказательств, толковые словари и корпусы слов, учебники, контекстуальные примеры, что угодно – только не перевод. Если вы не знаете, что с этим со всем делать, приходите ко мне на «Карту смыслов в чаще слов», научу. Ну или наймите хорошего преподавателя.


Like, share, repost. Peace, love, smile. Learn.