Так, дорогие учителя, которые собирались у меня поучиться этим cтремительно проходящим летом. Я, конечно, страшно рискую, но если я это из себя не выпишу – мы с вами никуда дальше не пойдем. Если выпишу, впрочем, может, тоже никуда не пойдем – но уже по другим причинам.
Я все думала: почему ж так сложно идет работа над учительским циклом? Материала навалом: я его лет шесть собирала в качестве преподавателя, консультанта, переводчика, студента, изучающего язык, CELTA trainee, автора статей, ведущей проекта. Я точно знаю, что люди ко мне придут. Я точно знаю, что сделаю это лучше всех – по той банальнейшей причине, что кроме меня этого не делает никто. Кусочками там и сям – да, безусловно, я вообще не знаю приличных преподавателей, которые бы не решали вопросы психологии и маркетинга так или иначе, потому что они просто вынуждены. Но так, чтобы это была full time job – нет. Никто не дает консультации про то, как учить язык. Я за 3 года дала их более сотни, и вывела на уровень, на котором работают хорошие психотерапевты и хорошие методисты. Структурировать материал, разбить его на занятия, простроить драматургию и темы, — это я тоже умею делать: за плечами два месячных курса, каждый уже прошел по 5-6 раз, и штук 10 самых разных вебинаров. Я все умею. Что не так?
Несколько дней назад меня пришлепнул собственный meltdown – думаю, многие видели этот текст, ссылку не хочу давать. Я внезапно ощутила, что теряю ориентиры. Как я могу продавать результаты своего труда, если не вижу, кому они предназначены и какие их проблемы решает? Тот факт, что своей работой я приобрела репутацию и кредит доверия, и что люди пойдут просто потому, что я, по их мнению, не могу сделать откровенно плохой продукт, очень приятен сам по себе, но этот камень не может лежать в основании работы. Продукта-то еще нет: что-то тормозит работу, не течет она – ну хоть убей, не течет.
Обнаружился адский конфликт: я три года работала с перспективы студента и в интересах студента, пытаясь дать в руки минимальные сведения о механизмах работы мозга и памяти, об устройстве языка и в конце концов – об устройстве поставщиков услуг в этой области. Зачем это надо было им, я понимала хорошо: люди тратят дикое количество времени, сил и денег на попытки выучить язык, которые не просто не полезны, но еще и активно вредят, поскольку жутко искажают и без того довольно сумбурную картину реальности в этом сегменте, занижают самооценку, демонизируют язык, учителей, носителей языка, бог знает, что еще. Надо помочь им этого избежать.
Теперь выяснилось, что мало избежать — надо еще дать альтернатив. А есть ли они? Не в идеале, а на живом рынке в его текущем состоянии? Ну есть, конечно… Поди найди.
Когда я начала работать над вебинарами для преподавателей, мне пришлось задаться тем же вопросом, потому что если за продукт я хочу денег, продукт обязан стать ответом на чаяния целевой аудитории, причем лучше на неосознанные, чем осознанные: тогда помимо денег дадут сверху еще и восхищения. Деньги обязательны, потому что работа совершается колоссальная, и ту часть, которую я могу отдать бесплатно, я всегда бесплатно отдаю. Восхищение обязательно тем более! В смысле – очень нужно мне. Да.
И тут я влетела в стену. Ничего, ничего абсолютно не прибудет в жизни хорошего учителям, которые сходят ко мне поучиться. НИ-ЧЕ-ГО. Зарплату никто не поднимет, условия труда никто не улучшит. Мало того – риск велик, что многие студенты даже не смогут этого никак оценить и некоторые – будут против, потому что привыкли: кто к насилию, кто к распущенности, кто к контролю над собой, а кто – наоборот, к контролю над учителем. То есть я поняла, что на руках у меня окажется продукт, который никому не нужен.
Дальше я дня три делала примерно ничего, под саундтрек из Led Zeppelin.
(Как думаете, какая моя любимая песня? Нет, не эта, хотя кто ж не знает ее великий гитарный риф. И не эта, хотя она первый мастерпис на ледзеп деревне. Нееееет. Любимая – это адская When the Levee Breaks, которая всю душу вынет, перетряхнет и обратно засунет).
И вот, что я скажу.
Отношения «учитель-ученик» существуют в модели «ведущий» и «ведомый» («альфа» и «зависимый» в терминологии Гордона Ньюфелда).
В этой модели ведомый наделяет ведущего властью и возможностями сделать с ведомым нечто, что сделать необходимо и что сделать иным образом никак не возможно. Такое наделение властью открывает потенциал для колоссальной уязвимости ведомого и требует определенных условий по обеспечению безопасности. Ведомый не может занимать одновременно две позиции, потому что иначе не может состояться то, зачем они встали в эти позиции изначально. Ведомый не всегда может остановить ведущего, когда тот начинает делать что-то не то, потому что сила не на его стороне.
У этого механизма обычно две аберрации: контроль со стороны ведомого и насилие со стороны ведущего. Рассмотрим на примере стрижки.
Контроль выглядит так. С первыми взмахами ножниц начинается: «Мне хотелось бы покороче, но не слишком коротко. Ой, вот тут криво, исправьте, пожалуйста. А объем точно будет на затылке, а не по бокам? Мне кажется, здесь еще надо филирнуть… А у вас только такие филировочные ножницы, да? М-м… Меня недавно мастер стриг в другом салоне, у него были такие ножницы, ну знаете… Такие. Я думала, у вас такие же… Мне кажется, эта сторона длиннее получилась, нет»?
Насилие выглядит так. «Пожалуйста, можно голову помыть побыстрее: у меня в таком положении шея затекает» — 15 минут пытки двумя шампунями, одним бальзамом и массажем головы, клиент с трудом встает с мойки. «Если можно, давайте без укладки» — «Да вы что, как я вас без укладки отпущу, это же будет некрасиво!» 10 минут возни с тонной лака и щетками, опоздание на встречу, не то впечатление, которое хотелось производить. «Это вообще не то, что я просила!» — «Но так же гораздо лучше! То, что вы просили, только бабки в поликлинике носят!»
Продуктивное сотрудничество выглядит так: села в кресло, объяснила, чего хочешь, закрыла глаза, встала с красивой головой и хорошим настроением. Все.
Природой этот механизм создан, в первую очередь, как средство взращивания потомства. Он поддерживается инстинктами: здоровые взрослые особи защищают детенышей, проявляют к ним нежность и передают им необходимые жизненные навыки, редко отклоняясь от курса. Социум нуждается в механизмах – законодательных, общественных, административных, — которые будут работать лучше, чем инстинкты. Не зря же мы цари зверей, мать нас етить.
Почему развитое общество никогда не оправдает педофила, несмотря на аргументы типа «она не возражала», «она сама этого хотела» и «ей даже понравилось»? Потому что ребенок по определению первые 14 лет своей жизни находится в положении ведомого, нравится это ему или нет, и нуждается в ведущих для элементарного выживания. Он будет привязываться и наделять окружающих своим доверием, даже если эти окружающие – монстры, потому что без них он не выживет. Дальше психика будет как-то перерабатывать чудовищные опыты – с тем или иным успехом, примеры разные бывают. Но чего не может быть изначально – так это критического восприятия взрослых и их действий, поэтому 100% ответственности будет всегда лежать на том, кто воспользовался данной ему силой и доверием не в тех целях, в которых они ему были даны.
Короче говоря, все очень просто: сила всегда на стороне ведущего и ответственность за то, как он ей воспользуется – на нем же. Если мы берем ситуацию вне родительско-детских отношений, то ведущий – это не старший и не родитель, а просто тот, кто в данной ситуации владеет информацией и наделен полномочиями действовать. Причем наделен самим же ведомым. Таковы условия.
Прелесть и проклятье в том, что в большом социуме мы все друг для друга то ведущие, то ведомые. «Кто первый надел халат – тот и доктор». Ко мне люди приходят учиться и консультироваться, и тогда я – ведущая, главная, крутая и одновременно ласковая. Мне смотрят в рот и от того, что я говорю, у людей повышается настроение и вера в свои силы. На следующий день я сяду в кресло к своему стоматологу и буду дрожать, потеть, судорожно глотать слюну мешающим работать языком и терпеливо ждать, когда со мной закончат делать то, что я сама попросила и доверила с собой сделать. И никто – НИКТО – не избегает нахождения как в одной, так и в другой роли.
При искажении рамки «ведущий-ведомый» любой взрослый человек может выйти из мирных отношений, пойти на конфликт и прекратить их. Ведущий может отказаться обслуживать клиента, склонного к гиперконтролю, хамству, вседозволенности. Ведомый может отозвать свое доверие, покинув оболочку ведомого и встав на позицию равного взрослого, который чаще всего еще и оплачивает оказываемые ему «плохим» ведущим услуги. И вот тут нужны механизмы. Потому что сила, повторяю, на стороне ведущего.
Как я проверю, что творит у меня во рту стоматолог? Какие у меня есть для этого знания, средства, ощущения? Да никаких. Как я пойму, что в батутном центре, куда ходит полгорода, может быть опасно? До первого несчастного случая – никак. Как я узнаю, что туроператор планирует отвезти меня не в выбранную мною гостиницу? Только по прибытию. Как я узнаю, что в смете по ремонту часть цифр была взята с потолка? Только сев и пересчитав все заново.
Очень утомительно жить в мире, где никому нельзя или не хочется доверять и за всеми все нужно проверять. Очень. Выбора-то ни у кого из нас нет: не можем мы ходить все больные, с космами до пят, не ездить в отпуск, не делать ремонт и не покупать продуктов на рынке (вот уж где обсчет и обвес на уровне искусства). И экспертами по всем жизненным темам стать – тоже. Постоянное ожидание обмана из-за угла иссушает, истощает силы, а главное – не дает получить нужный результат.
В сфере обучения это заметнее, чем во многих других: обучение – это длительный процесс, и он изначально возможен только в рамках отношений между ведущим, который не злоупотребляет своей позицией, и ведомым, который доверяет и слушается. Все так просто.
Моя огромная работа, направленная в сторону клиентов, проходила под девизом: «Как выжить и сориентироваться в безумном мире, где практически все потенциальные «ведущие» сговорились злоупотреблять своей позицией с целью личного обогащения или просто по недомыслию». Задача «выучить язык» становится абсолютно невыполнимой, если ее некому доверить со спокойным сердцем. Ведь именно отсюда идет ОГРОМНАЯ волна гиперконтролирующих клиентов, которые пытаются лично рулить процессом при полном отсутствии понимания методических основ. И именно эта волна спроса запускает волну ответных предложений от центров и школ: «Вы будете ходить только на интересные вам занятия и делать только то, что считаете нужным, никакого принуждения». Это естественный ответ среды на вопль «ведомых», которые устали от постоянного нормализованного насилия за их счет. Результат – полное отсутствие здоровых отношений «ведущий-ведомый», отсутствие нормальной учебной обстановки, и полное отчаяние в стиле «куды бечь». Мое предложение состояло в том, чтобы дать им уже в руки хоть что-то, что позволит понять, оценить, сориентироваться и вытаскивать себя из болота самим.
НО ТАК БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО.
Моя работа с учителями может проходить только в одном ключе: восстановление нормального порядка вещей. Не для того, чтобы стать лучшими, заработать больше, найти свой путь в профессии – вообще не для этого всего. А для того, чтобы клиентам не надо было ничего понимать там, где они понимать не обязаны, и чтобы они наконец смогли расслабиться и отдаться нам в руки с тем единственным доверием, которое способно стать проводником знаний.
Иначе-то как, а?
Потому что When the levee breaks, MAMA YOU GOT TO MOVE.