Обещала — выполняю: рассказываю тот способ учить слова, который в детстве приводил меня к неизменным слезам и кончился практически нервным срывом — и отменой оного, слава богу.
Вы никогда не поверите, но способ этот — рисовать к словам картинки.
Гугла тогда не было, пинтереста — тоже, даже журналов найти приличных, чтобы изрезать от души, найти было невозможно. Одна Burda Moden в шкафу, да и кто ж мне даст ее хоть пальцем тронуть с моим дурацким английским языком. Моему репетитору — кстати, очень хорошему, — вероятно показалось, что искать картинки будет значительно труднее, чем просто их нарисовать. Вероятно, сама она рисовала неплохо.
Я же рисовала — ну как бы это помягче сказать… Катастрофически. Помню свои два ранних шедевра: на слово sausage я нарисовала серый овал, а на слово cucumber — точно такой же, но зеленый. Я понимаю, что с колбасой вышла натяжечка, но из набора фломастеров числом 12 более нюансированных цветов не случилось. Моя бедная репетитор не успела справиться с лицом, и брезгливо спросила: «Что это?» My heart sank.
Тут бы ей вообще-то что-то и понять — про меня, про мои способности к рисованию и про ту пропасть, в которую мы движемся с угрожающей скоростью. Но ей, вероятно, трудно было поверить, что ребенок может не уметь рисовать ДО ТАКОЙ СТЕПЕНИ.
Поэтому следующим номером она задала мне нарисовать Мистера Пристли из учебника Эккерсли и всех его шесть студентов. В гостиной. С мебелями и камином.
О, боги, боги. Рембрандт и проч. потратили годы на изучение анатомии человеческого тела, чтобы справиться хотя бы с поясным портретом. Я же прямиком от сомнительных пищевых продуктов была вынуждена перейти к изображению семи ростовых фигур в интерьере.
Как и любой озадаченный сверх своих способностей ребенок, я обратилась за помощью к старшим. Рисовать в нашей семье не умел никто. Категорически. Но мама не могла оставить дочь в беде, поэтому взялась за дело.
Если я не умела рисовать по-детски, то мама не умела рисовать по-взрослому. Ее художества воистину могли потрясти нервную систему. Презрев все законы перспективы, не говоря уже об анатомии и цветовых решениях, она за полчаса изобразила на тетрадном листке семь фигур в жанре «палка-палка-огуречик», камин из прямых палок, диван — из скругленных, ну и пару деталей, чтобы комната не казалась слишком пустой. Рисунок, с маминой точки зрения, был полон юмора и с главной задачей — подписать ко всему этому английские слова — справлялся.
Я рыдала полдня. Бабушка, пронаблюдав весь этот кипеш, деликатно попросила репетитора более таких заданий мне не давать, а учить слова каким-нибудь другим способом.
С тех пор, как вам уже известно, я нашла их массу — и для себя, и для других. Включая, ВКЛЮЧАЯ!!! — картинки. Только рисовать их мне, слава богу, более не приходится.