В изучении иностранных языков часто поднимается тема про культурные различия. Это вроде как само собой разумеющийся момент. Люди другой культуры, немножко иные реалии, слегка другие манеры. Обычно под этим подразумевается что-то вроде привычки мерять пиво пинтами, водить машину справа налево, мастерски участвовать в смол токах или, допустим, знать политкорректные и неполиткорректные выражения для обозначения людей с темным цветом кожи на сегодняшний день.
Для меня этот уровень восприятия темы выглядит примерно как встреча дикаря с туристом, на которой происходит добровольный обмен золота на пластик, после чего все расходятся, втайне считая друг друга идиотами. Это примерное понимание чужой картины мира с погружением в нее ровно на ту глубину, на которую это необходимо, чтобы, допустим, тебя не сожрали, а, напротив, выдали конфетку.
В современном мире, где работа на международной арене давно стала повседневностью, это, мягко говоря, устаревший подход. Уже давно проводятся всевозможные исследования на тему глубинных межкультурных различий и давно существуют фасилитаторы, помогающие эти различия оптимизировать в больших международных проектах. Их работа говорит о том, что искренний интерес, уважение, стремление понять и принять другой стиль ведения бизнеса напрямую конвертируется в деньги. Обмен, при котором каждый забрал и утащил к себе в норку что-то ценное, практически закончился. Задача межкультурной коммуникации последних лет 20-30 – это совместное создание неделимого результата, который должен принести прибыль всем. Любые упрямство, невежество, поверхностность, ригидность, и т.п. моментально сказываются на успехе всего предприятия с последствиями для всех вовлеченных лиц любых культур. Язык прибыли и убытков очевиден всем.
Но есть вещи еще глубже. Те, которые происходят не тогда, когда ты уже выучил язык и сидишь, весь такой нарядный, в рубашке с галстуком и пижамных штанах на zoom-конференции своей рабочей группы в составе Сингапур, Лиссабон, Хьюстон и Киев. А те, которые происходят прямо в процессе изучения языка. Буквально с первых шагов.
Культурные различия более глубоки, чем перестройка со шкалы Цельсия на шкалу Фаренгейта. Они касаются того, как мы привыкли думать, воспринимать и обрабатывать информацию, принимать решения; на что привыкли опираться, что считаем убедительным, в чем видим вежливость и заботу, а в чем – излишнюю прямоту и даже хамство.
Я в своем бесконечном поиске причин, по которым у людей возникают трудности с изучением английского языка, наткнулась на феноменальный угол зрения, с которого еще на эту проблему не смотрела. Причем угол этот – не общечеловеческий, а очень конкретно российский, и касается даже не русского языка, а, прости Господи, русского духа и национального самосознания.
Согласно исследованиям Россия принадлежит к числу стран и национальных самосознаний, которые требуют и ищут обоснований своим действиям. Мы не любим браться за дело, не понимая принципов или алгоритма, на которые нам надлежит опираться, а также целей нашей работы. Если хотите, это во многом отражает нашу многолетнюю невидимую борьбу с властью, которая всегда в России лишена здравого смысла и никогда не действует в интересах людей. Мы привыкли, что от нас требуют слишком много идиотских телодвижений, которые служат чужим целям, и наша задача в этой ситуации – не дать себя одурачить, не вписаться в кучу бессмысленного труда и не понести случайно ответственность за чужое самодурство. К сожалению, последние лет 100 жизни нашей страны научили нас тому, что ответственность может носить любой характер – от мелких неприятностей до бессмысленной гибели.
Короче говоря, нет ничего удивительного в том, что русский человек старается не ввязываться в черт знает что, не поняв механизма и направления движения.
На нашу беду культурная начинка национальностей, язык которых нам приходится учить в качестве международного, находится на противоположном полюсе – особенно у американцев, которые по шкале «теоретические принципы vs. практическое применение в процессе обучения / построения аргументации» занимают крайнее положение относительно всего остального мира. Британцы к нам чуть ближе, но величина эта относительная. От нашего положения на шкале – все равно световые годы.
Вы знаете, как создавалась великая страна Америка? Она, конечно, создавалась многообразно, но для иллюстрации сегодняшнего текста дам только одну историческую справку: Homestead Act, 1862 года, по которому 110 миллионов гектаров американской земли были розданы бесплатно всем желающим. От этих желающих требовалось только заявить о своем желании, оформить некоторые документы, а далее – внимание! – нестись наперегонки с другими желающими с целью первыми воткнуть палку в тот надел, который понравился именно им. Вот вам маленькая цитата от историка Тода Эрингтона: «Люди знали день и время, когда было назначено открытие очередной порции земель. Они собирались заранее на границе этой земли, иногда целыми семьями, ночевали там, и ранним утром выстраивались в длинную шеренгу, ожидая сигнала. Сигнал давали пушечным залпом, и люди мчались вперед. Кто верхами, кто в телегах, чтобы найти и занять тот участок, который им понравится».
Здесь нужна пауза на осмысление грандиозной разницы между этими полюсами. Внутреннее ощущение, что судьба твоя и твоих потомков зависит буквально от твоей расторопности и умения молниеносно читать ситуацию и перестраиваться по ходу, против внутреннего ощущения, что, пока ты точно не узнаешь всех скрытых мотивов и потенциальных последствий игры, ты не двинешься с места, потому что это может стоить тебе жизни, — это колоссальная разница жизненных опытов целых поколений.
Если посмотреть на подачу и продвижение английского языка как товара (услуги) в современной России, мы увидим постоянную отстройку от «старых» и «традиционных» методов, которые подразумевали пространные теоретические объяснения, в пользу современных методов, которые, если коротко, гораздо больше похожи на «давайте быстрее воткнем палку – разбираться будем потом». И наши люди, которые, помимо осторожности, генетически приучены к революциям, радостно свергают все идеи относительно важности теоритической грамматики, правил, понятийного аппарата, поступательного продвижения, — и радостно набрасываются на новые принципы, согласно которым «вы начнете говорить уже на первом уроке», «никакой сухой теории – только нужные вещи», «постоянная разговорная практика» и прочие плюшки.
А дальше происходит вот что. Врываясь с размаху в поле практики, русский человек начинает хватать ртом воздух и вылетать в трубу собственного возмущения: «Ничего же непонятно! Почему так, а не эдак! Зачем им это все надо?! Почему нельзя сказать просто? Чем это все регулируется? Как я должен в этом во всем разбираться, черт побери?» Слишком большой объем происходящего, потеря ориентации, идентичности, уверенности, страх ошибки, раздражение от чужеродности, нехватка объема внимания, ощущение насилия, тревога от непонимания правил игры, подозрение к последствиям тех или иных шагов, отторжение материала и его подачи, — вот та стена, об которую очень часто с размаху разбиваются многие мои соотечественники при попытке выучить английский язык по методикам, придуманным самими англо-саксами в их мире, где «вы просто поверьте, а поймете потом». Они интуитивно подразумевают, что сначала ты несешься втыкать палку – а потом ты долго и тяжело работаешь, по дороге вырабатывая наилучшие пути решения любых задач. Наши же интуитивно рассчитывают на то, что втыкание палки – это финальный акт, после которого все должно образоваться само собой, потому что все тяжелое должно было проделано ДО финального акта, а если оно не было проделано, то это значит, что в нем и нет и уже не возникнет нужды. Но так не происходит.
Действенный подход имеет не только интуитивно понятную и желанную часть, которая связана с упразднением теоретической скуки, но и не очень органичную нам часть, которая подразумевает способность наблюдать по ходу действия и делать выводы, рисковать, попадать в неловкие ситуации, отряхиваться – и бежать дальше (попутно делая выводы), нести ответственность за максимум происходящего, быстро ввязываться – и столь же быстро отвязываться, если что-то идет не так, смеяться над собой, легко переносить неудачи (в том числе, публичные), быстро перерабатывать свои эмоции в топливо для дальнейших шагов, не опускать руки и не ждать, что кто-то объяснит, что тут вообще происходит и какие действия гарантировано приведут к успеху. Взял ответственность – неси. Воткнул палку в землю – обрабатывай.
Сценарий «отчаянно ворваться в вешнюю зарю», а потом стоять там столбом, ожидая объяснений, как тут все устроено и что тебе теперь делать, не очень жизнеспособен, но именно его неосознанно проигрывает огромная часть взрослых студентов, изучающих язык. Ругают себя за тупость, изводят учителей в попытках добиться «понятности», меняют методы изучения в поисках «подходящего», теряя в итоге годы и энергию, но не начинают двигаться сами, потому что – а ну как не туда, и что тогда? Или начинают – но все время сдуваются, потому что результаты что-то далеки от ожидаемых.
Что здесь можно сделать?
1. Осознать, что существуют глубинные различия, даже если мы не привыкли о них думать или считать, что они на что-то там влияют лично внутри нас. Ну вот, оказываются, влияют – и есть исследования, которые это доказывают (мне верить совершенно необязательно!)
2. Понять, что существует разница между тем, чего мы хотим, – и тем, на что мы способны, к чему мы склонны, что мы потянем. Да, мы, может, и хотим изучать язык через разговорную практику. Но оказываемся не готовы к тому, что в ходе этой практики не подразумевается действовать по заранее известным паттернам (а, кстати, где они? почему никто не предоставил? БЕЗОБРАЗИЕ!!!), а – наоборот! – эти паттерны подмечать, выводить, запоминать и дальше вводить в собственную речь. То есть не просто делать «бла-бла», а в этом «бла-бла» активно работать на построение последующих «бла-бла», если вы хотим все-таки продвижения. И шанс велик, что для этого потребуется приобрести новые умения, не связанные, казалось бы, с изучением языка, зато очень связанные с общим порядком обработки и восприятия информации. А мы даже не знали, что мы так не умеем. И не отмеряли нужное количество сил.
3. Искать свою зону комфорта и выходить из нее только на те расстояния, которые не позволят потерять ее из виду. Если теоретические объяснения, терминология, общие принципы действуют успокоительно, снимают ступор и позволяют лучше учить язык – не стоит отвергать эти варианты работы. Нет ничего плохого в том, чтобы владеть кой-какой терминологией, а не только «свободно общаться», что бы это ни значило.
(Я, кстати, прекрасно этим пользуюсь на своих курсах типа «Восемь маяков в океане времен», где основной итог, получаемый студентами – это огромное облегчение, связанное с возникновением ясности, давно утерянной в процессе бесконечного практического освоения сложной грамматической категории. Кажется, что это не так уж и много для целого месяца работы, но нет, люди отмечают просто-таки небывалый подъем, совершенно другой уровень понимания темы и уверенность во взаимодействии с ней. Да и с языком вообще.)
4. Найти способ сочетать лучшее из двух. На самом деле, разница в системах мышления (изучения, обучения) предполагает только порядок приоритетов, но не отказ от той или иной части работы с материалом. В Британии и Америке есть огромное количество высших учебных заведений с мировым именем, и никто, я надеюсь, не думает, что их академическая деятельность лишена терминологической базы и теоретических обоснований. Разница лишь в порядке построения убедительной аргументации и наиболее привычных принципах подачи.
В идеале нужно научиться так же хорошо внедрять в практику заранее полученные и обкатанные теоретические знания, как и успевать в процессе практики анализировать происходящее и делать из него теоретические выводы и обобщения. Тогда и не будет никакого конфликта 