Так вот, про «хорошо-плохо» знать язык и про «хочу понимать хотя бы 80% услышанного» — лонгрид вместо эфира.
У меня ощущение, что я сейчас буду выступать в стиле моего любимого испанского гида, за которой я в свое время записала немало смешного. У нас была автобусная экскурсия в соседний город, мы долго ехали прибрежной дорогой. Слева сменялись городки, церкви, бары с многолетней историей… Справа на протяжении двух часов тянулось одно и то же: дорога, пальмы, песок, море. В какой-то момент, посреди комментариев к левой стороне и не особо вникая в содержательную часть производимого ею речевого потока, гид задумчиво произнесла: «Посмотрите направо, посмотрите направо – это и есть пляж».
Так вот, у меня такое чувство, что сегоднящняя тема – она немного из оперы «это и есть пляж», но поскольку она все еще живее всех живых – напишу.
Характеристика «плохо-хорошо знает язык» уже давно не вызывает у меня никаких чувств вообще и никак не характеризует объект в моих глазах. За исключением, возможно, случаев, когда эту фразу произносят коллеги, но они скорее всего как-то иначе это сформулируют. Обычно если задать вопрос, что понимается под «хорошо» знать язык, автор высказывания теряется и мямлит невнятное: «ну понимать все, что говорят», «общаться там», «спокойно ездить везде». Если поднажать в сторону «говорят – кто?», «общаться – с кем?», то собеседник уже сам не рад, что ляпнул, и ищет альтернативные темы. (Что касается «спокойно ездить», то это характеристика нервной системы, а не знания языка).
Для того, чтобы ставить оценку уровню языка («хорошо», «плохо», «блестяще», «средненько»), нужно определить меры и границы: достаточно хорошо – ДЛЯ ЧЕГО? Или средненько – по сравнению С ЧЕМ?
Как правило, и оценщики «хорошо-плохо», и желающие понимать «хотя бы 80%» — большие фантазеры, которые либо к изучению языка не подходили, либо подошли с сознанием, в котором процветают феи и единороги. Я не против сказочных существ и веры в лучшее, но слишком часто видела, как они ломают перспективу у тех, кто начинает путь или только присматривается к нему. Одно дело, тебе говорят: «Надо пройти лес насквозь, но никто не знает ни размеров его, ни оптимальных путей, — иди просто, и все. Может, лет 15 идти будешь, кто его знает. Питайся кореньями и мелкими грызунами. Бог в помощь». Другое, когда говорят: «Вот те карта, твоя задача на данном этапе дойти в пункт B. Тут речка, там избушка, дадут воды и блинов. Ну или гамбургер. На все про все у тебя столько-то времени, в конце – приз, тебе понравится. Захочешь дальше – есть еще пункт С, туда идти в 2 раза тяжелее, но ты пока об этом не думай».
Обычно когда говорят, что кто-то хорошо знает язык, на одну точку ставят ноль, а на другую – свои представления о том, как это делает носитель того самого языка. Почему представления? Потому что поставить туда РЕАЛЬНОГО носителя – нереально.
Давайте, возьмем меня – человека с дипломом лингвиста и специальными дополнительными навыками (и опытом) в двух областях работы с языком: перевод и преподавание. И возьмем ко мне в компанию бруклинского гопника и шотландского фермера, т.е. носителей. Я, если постараюсь, могу написать хорошо структурированное эссе со всякими оборотами и умными словами, в котором при всех достоинствах может оказаться 2-3 ошибки: забыла артикль, перепутала предлог, выбрала не оптимальную временную форму. Такие ошибки не сделают ни гопник, ни фермер, потому что есть определенный разряд связей в языке, который устанавливается столь прочно, что носитель органически не может его перепутать. Даже в дрезину пьяный человек или человек после серьезной черепно-мозговой травмы никогда не скажет «ходить об улице» или «поливать дождей». Это невозможно. Такие ошибки носителю нужно специально изобретать. Но они более чем возможны в речи человека, для которого язык этот – не родной. В сухом остатке, если сравнивать нас по ошибкам, то гопник и фермер меня посрамят. Но вот в чем вопрос: смогут ли они написать такое эссе в принципе? И после всего этого, кто из нас «хорошо-плохо» знает язык?
Кроме того, для оценки качества языка необходим контекст, и контекст этот во многом определяется ожиданиями в самом широком и невинном смысле этого слова. Не в том, который надо лечить у психотерапевта, а в том, который помогает нам жить повседневную жизнь, отдавая мозгу огромное количество операций на автоматическую обработку. В метро мы ожидаем, что эскалатор поедет сам. В кафе мы ожидаем, что кофе будет горячий. В банке мы ожидаем, что машина выдаст нам столько купюр, сколько мы попросили.
На территории Российской Федерации, а также в любых контекстах, где я выступаю в роли «русская тетка, которая говорит на английском», я ВСЕГДА получают комплименты своему языку. Люди удивляются, что я выучила его, не особо выезжая в англоязычные страны, что моя речь лишена ярко-выраженного русского акцента, который так любят показывать в стендапе и Голливуде, что я говорю довольно быстро, свободно и пользуюсь какими-то словечками и оборотцами. Здесь я стабильно превосхожу любые ожидания.
На профессиональных мероприятиях никаких комплиментов, скорее всего, не будет, а если будут, то очень конкретные («как вы удачно выразились, коллега», «как вы красиво презентовали эту тему» и т.д.). Во-первых, там все такие умники. Во-вторых, это неэтично: получается как будто один профессионал оценивает другого, а это «подстройка сверху», этого не любит никто. Хорошим тоном считается воспринимать блестящий уровень собеседников как нечто само собой разумеющееся, а если уж очень хочется, то хвалить отдельные удачи. Здесь я обычно на уровне и ожиданиям соответствую.
Если же я нахожусь в англоязычной среде, вокруг меня англоязычные люди, никто не знает, что я не отсюда, а если и знают, то это никого не интересует, от меня справедливо ожидается, что я пойму все, отвечу на все, и ничто из этого не заслуживает никакой отдельной оценки в принципе. Оценка возможна и негативная: например, если я внезапно туплю или плохо слышу, а за мной с ноги на ногу переминается очередь. Тут можно нарваться и на реакцию: «Понаехали тут» — если не вербальную, то эмоциональную. С абсолютно тем же уровнем знаний, который в другом контексте будет вызывать восторг и умиление. На их территории, по их правилам, в их среде – стоит слегка зазеваться, и я буду отнесена в разряд “Those Russians”. Здесь я могу какие-то ожидания и не оправдать.
Ну и отдельная песня – это, конечно, ученики, клиенты и прочие граждане, ожидания которых часто лишены контекста, зато вскормлены молоком отборных фей и единорогов. В представлении многих Учитель с большой буквы «У» понимает любые акценты, не совершает ошибок, не пользуется словарями и другими источниками, переходит с языка на язык без какого-либо тормозного пути или снижения скорости, слету выдает значение любого слова, может с листа сделать художественный перевод текста, и в одинаковой степени расположен к синхрону в обе стороны. (Если говорить серьезно, то, иметь некоторые ожидания от учителя иностранного языка – нормально, в конце концов я тоже ожидаю от парикмахера, что он умеет делить голову на сегменты и пользуется в работе чем-то получше, чем канцелярские ножницы. Но есть границы и пределы разумного, я сейчас про близость к абсурду: она встречается гораздо чаще, чем было бы можно предположить).
Короче говоря, после трех страниц занудства вокруг довольно очевидных вещей, я надеюсь, я привела вас примерно туда же, куда сама уже давно пришла: знать язык «хорошо» или «плохо» в подавляющем большинстве случаев можно только относительно какой-то точки и в рамках какого-то заданного контекста. Если контекст задан исключительно вашими представлениями, а о точке вы даже не задумались – прекратите вообще изрекать этих глупостей. Раздражает.
Про «понимать хотя бы 80%» постараюсь вообще очень быстро. Моя первая реакция на такие заявления простая: «С ума вы совсем посходили, 80% — это я, это мой уровень. Более 30 лет в языке, профессиональное образование, тысячи часов «налета» за счет сериалов и кино, не говоря уже о практике самого разного рода. Это у вас называется «хотя бы»?!!! ВЫ ВООБЩЕ В СЕБЕ?»
Но я немного поясню.
Во-первых, понимаю я обычно не 80, а 100. Крайне редко бывает такое, чтобы я полностью не поняла смысл сказанного предложения. А вот знаю ли я все средства (слова, обороты, идиомы, варианты управления в словосочетаниях), при помощи которых это предложение было оформлено, или могу ли я продемонстрировать школьный фокус: «Ковина-Горелик, ну-ка повтори, что я сейчас сказала!» — вот тут да, тут могут быть разные цифры.
Понимание опирается на знание, но не равно ему. Оно формируется в куда более потайных отделах мозга, чем места хранения эксплицитных, хорошо разделенных, определенных языковых единиц, оно куда более целостно и авербально. Даже в рамках одного языка мы часто оказываемся в ситуации, когда «в целом примерно ясно», но ни повторить, ни тем более самостоятельно сформулировать сказанное с нуля мы абсолютно не в состоянии.
Кроме того, бывает разный материал. Послушайте, что говорят в интервью актеры сериалов «Доктор Хаус» или «Теория большого взрыва»: они сами не понимают процентов 30% того, что несут! Все эти эритроциты, теории струн… А мы смотрим – и нам интересно, и смешно. Хоть и не все понятно и еще меньше – известно. У меня даже есть в рукаве история про моего преподавателя перевода: на заре карьеры она согласилась переводить встречу, посвященную медицинскому оборудованию. Перевод преимущественно шел на уровне: «Вот эта штука вставляется в это отверстие и позволяет измерить уровень сами знаете, чего, в крови пациента и передать данные на вот этот прибор», но профессионалы все прекрасно поняли и остались довольны (см. выше про роль контекста: дело происходило в годы, когда Россия интересна западным инвесторам, они были снисходительны к нашим несовершенствам после жизни за железным занавесом).
Процент понимания, безусловно, зависит от объема знаний. Можно знать можно знать 100% и понимать 100%, а можно знать 40% и понимать 80%. Потому что еще понимание зависит от умения слушать догадываться по контексту, а это – вполне тренируемые навыки. Ученические уши обычно слышат незнакомое – ну а как же: мы же слушаем, чтобы изучать, поэтому как только поток приносит нам новую единицу, мы ее сразу – хоп! – и немедленно в обработку, в оборот. Выписать, перевести, выучить. Устная речь – продукт летучий: пока мы этим занимались, все уже уехало давно , и мы забыли, куда это слово нужно приложить. Если у нас нет времени, возможности, и главное – ЗАДАЧИ обрабатывать новые единицы, а ухо все равно настроено на них, понимание очень страдает. Даже там, где вполне можно было сообразить, догадаться, вывести, мы стоим и хлопаем глазами. Отсюда рождается непонимание, которого можно было бы избежать.
Ситуацию можно сильно поправить правильным слушанием и правильными упражнениями к аудированию.
Я понимаю, откуда берется это заискивающее «хотя бы 80%»: феи и единороги дергают за рукав и шепчут в ухо, что вообще-то неплохо было бы и 100%. Если уж совсем по чесноку, по единорожьему. Некоторые, впрочем, заявляют честно: хочу, мол, все понимать всегда, вне зависимости от акцента и национального происхождения оратора, темы и уровня сложности речи. А иначе не может быть речи о том, что я «хорошо» знаю язык.
Ну… Не знаю, что на это сказать. Могу только привести для примера свои планы по освоению акцентов на слух: за последние годы мне удалось полностью приручить сложнейшую пару шотландский и черный юг США (обожаю оба), я очень хорошо вычленяю на слух белый юг США, стала понимать нортумберлендский, и теперь у меня в планах покорить вершины йоркширского, а также научиться отличать на слух нью-йоркский. Примерно где-то так. Выводы сделайте сами.