Часто задают вопрос: «Зачем изучающим знать термины типа «прилагательное» или «сказуемое»? Зачем знать, где вспомогательный глагол, а где – смысловой, зачем оперировать категориями типа «лицо», «число»? Как эти знания помогут правильно построить предложение, вспомнить трудное слово, согласовать все, что должно быть согласовано в потоке речи?»
Теория — практика — закрепление результата
Те, кто хоть раз в момент говорения замечал у себя в голове вихрь: «так, тут прошедшее, значит, did, а если действие длительное, то должно быть ing, черт, а как будет «предпочитать», так, ладно, проехали», — знают ответ на этот вопрос. Никак.
Чтобы получить ответ, который действительно сможет помочь, имеет смысл внимательнее взглянуть на вопрос. Он задан из определенного представления об учебном процессе, в котором предполагается следующий порядок:
- Приобретение теоретических знаний, понимание принципов и правил.
- Применение этих теоретических знаний на практике.
- Закрепление результата и доведение его до автоматизма (модная фраза в сфере изучения и преподавания английского языка, ненавижу ее, это личное. Rage Against (being seen as) The Machine).
Этой последовательностью пользуются и руководствуются так часто, что именно ее стало принято считать естественной формулой обучения. Если чему-то люди учатся, то делают они это именно так.
Этот путь возможен. Результаты он приносит (иначе мы все, включая меня, были бы полными неучами). Но лично я давно и хорошо вижу его потолок, равно как и альтернативу, поэтому говорить я сегодня буду о ней.
Представьте себе акробата, который творит немыслимую красоту на немыслимой высоте. Обычным людям по отдельности страшна и такая высота (без всяких акробатических этюдов), и такая красота (даже при условии надежной опоры), а он — вон чего. И ничего.
Я думаю, в здравом уме никому не придет в голову утверждать, что пришел он к этому, подробно изучая физические законы и выводя формулы инерции, гравитации, массы, силы, скорости, расстояния и прочих величин, которые, без сомнения, участвуют в его процессе. Мало того: мы можем вполне уверенно утверждать, что он не начинал свой путь в акробатике с этого и даже, скорее всего, вообще ничего такого не изучал.
Начинал он совершенно точно с простых разогревающих упражнений, с растяжек и других вполне нудных и однообразных действий. И так с тех пор начинает любую свою тренировку, несмотря на то, что делает он это очень умело.
Язык — точно так же, как и акробатика, и многое-многое другое в этой жизни, – это не сумма теоретических знаний о предмете, которые сами по себе организуются в действия и обеспечивают успех. Это сложный интегральный навык, который задействует множество отделов мозга, слуховые и визуальные анализаторы, моторные навыки рук и речевого аппарата, а также общую эрудицию, жизненный опыт и социальные компетенции.
Что будет с акробатом, если он начнет рассчитывать время и место приземления, стоя уже на трапеции? Да то же, что и с вами, когда вы в потоке речи думаете о том, в какое место воткнуть probably: это приведет вас к неудаче. Только в случае с английским языком неудача — это просто замешательство или непонимание, а акробат-то может и шею свернуть (что и делает его идеальным примером для целей этого текста).
Сделал — осознал
Для того, чтобы овладеть любым интегральным навыком («интегральным» я называю комплексный навык, который предполагает демонстрацию множества разных компетенций в формате «здесь и сейчас» и возможность повторения такой демонстрации), нужно двигаться постепенно, но в том формате, в котором позже будет происходить реализация навыка.
Если хочешь работать под куполом цирка, невозможно тренироваться только на земле. Необходимо проложить новые маршруты для движения нейронов, сформировать новые нейронные связи — те, которые и будут дальше обслуживать слаженную работу всех систем в процессе «перфоманса».
Вообще, изначально наша нервная система формируется из эктодермы — внешнего слоя клеток зародыша, откуда также формируется спинной мозг, головной мозг, кожный эпителий и органы чувств. Начинается вся эта история тогда, когда мы с вами обладаем протяженностью, измеряемой в миллиметрах, и ни о каком образовании еще не помышляем (наши родители, понятное дело, к этому моменту уже нарисовали в голове весь Гарвард — при условии, что они уже в курсе, что беременны).
Дальше, как нетрудно догадаться, происходит дифференциация клеток и образование систем, включая нервную. И развивается она так:
- Эмбрион движется. Делает он это не потому, что хочет или знает, как делать это правильно, поскольку как следует изучил эмбриологию в прошлой жизни, а потому что так устроено его существование на том этапе, который он сейчас проживает. Он делает это неустанно.
- Соприкасаясь с окружающей его действительностью в процессе движения, он получает информацию о мире и о себе.
- Нервная система впитывает это знание (и не слишком развитый интеллект совершенно ей не мешает) и отправляет его на дальнейшее свое развитие.
Вдумайтесь. Давайте прекратим говорить про обучение, и поговорим уже наконец про развитие. Потому что у обучения есть потолок, а у развития – нет. Потому что обучение ведет к сумме знаний, а развитие – к умению ими пользоваться. Потому что, когда мы говорим про обучение, мы, на самом деле, хотим говорить про развитие, просто не знаем, как. Вот, как это происходит:
- Я начинаю двигаться в предложенных мне условиях, в рамках поставленной задачи или озвученных мне правил, не зная толком, как это делать. Во всяком случае, совершенно точно не зная всей теории совершаемых мною действий, всех возможных трудностей, причинно-следственных связей и конечного результата моего движения.
- Благодаря моему движению и совершаемым ошибкам, я получаю конкретную информацию, которая сообщает мне что-то о том, как я двигаюсь, и позволяет адаптировать это движение к внешним условиям и моим собственным потребностям.
- Ко мне приходит понимание принципов, закономерностей и правил, они якорятся в прожитом мною реальном жизненном опыте, я могу пробовать распространить их дальше, я могу расширить и улучшить свое движение. Формируются и осознаются новые связи.
- Я расширяю и улучшаю свое движение, я получаю обратную связь от внешней среды на свои действия, я перерабатываю и использую эту информацию, я двигаюсь дальше.
- Я развиваюсь. Я делаю то же самое, что начала делать много времени назад, но на гораздо более высоком уровне и с гораздо большим удовольствием. У меня больше возможностей делать это, и я делаю это все лучше.
Если упростить эту последовательность максимально и сделать ее пригодной для использования в качестве формулы учебного процесса, то получится следующее: СНАЧАЛА я делаю, ПОТОМ я понимаю, что я сделал.
Процесс приобретает форму спирали: то, что я понял из предыдущего раунда, помогает мне делать следующий виток и осознать его.
Когда без опыта никуда
В некоторых случаях (и в случае с языком часто — тоже) понимание до приобретения личного опыта невозможно вообще. Например, так обучают вокалу. Совершенно бессмысленно объяснять, где находятся те органы или участки тела, которые мы не в состоянии ни ощупать, ни увидеть, разве что только мысленным взором или на картинке, которую внутрь тела все равно не поместишь.
Поэтому в обучении вокалу есть значительный корпус упражнений, единственная цель которых: заставить тело и некоторые внутренние его детали принять такое положение, в котором впоследствии хорошо пойдет звукоизвлечение. Сначала педагог просит дуть или выдыхать определенным образом, кряхтеть, скрипеть, кричать чайкой или делать еще что-то невообразимое, потом просит направить все внимание на положение шеи, гортани, носоглоточного хода и т.д., после чего просит извлекать звуки, удерживая все эти запчасти в приобретенном положении.
Поскольку нужное положение не является поначалу привычным, ученик неизбежно «съезжает» в комфортное положение, что немедленно сказывается на звуке – и педагог обратит внимание на это. Постепенно все это сложится в единую картину: ученик сам по звуку научится определять, находятся ли его органы в оптимальном положении, приводить их в оптимальное положение без всяких предварительных придыханий и скрипов, и извлекать красивый звук.
Тут время подумать о том, куда нужно засунуть реплики следующего спектра: «Каков смысл этого упражнения?» «Я не понимаю, зачем мы это делаем», «Каким образом это в дальнейшем поможет мне сдать IELTS»?
Не понимаете вы не потому, что вам плохо объяснили. И даже не потому, что вы тупые (распространенная версия среди моих клиентов). Не понимаете вы потому, что вы не дошли в своем развитии до того уровня, на котором становится не просто понятно, а ОЧЕВИДНО, зачем было нужно делать то, что вы делали. И если вы отказываетесь двигаться, пока вам не объяснят, вы не поймете никогда.
«Когда я достигну цели?» — Тогда, когда уровень вашего развития позволит вам зарегистрировать и осознать факт ее достижения.
В перечисленном мною выше порядке освоения чего-либо есть ли место терминам, названиям и теоретическим знаниям? Есть: это как раз пункт три. Не для того нужны нам все эти хитрые термины или формулы, чтобы, вооружившись ими, конструировать полет на трапеции или речь на иностранном языке.
Нам нужен инструмент осознания наших действий, нужен язык для обозначения опытов и выведения их в сознательную плоскость. Если мы этого не делаем, не анализируем, не сравниваем, не обобщаем, не описываем, не осмысляем, не совершаем сознательных действий и усилий вокруг прожитого нами опыта, мы остаемся во власти случайного движения.
То есть, образно, в фазе эмбриона, который перемещается просто потому, что жидкости материнского организма колышут его, гравитация тянет вниз, и инерция заносит вбок, и он просто подчиняется им всем. Без принятых теоретических обозначений мы не видим закономерностей, не понимаем общности и различий явлений, не в состоянии научиться осознанно повторять одно и то же действие.
Как человек с хорошим танцевальным опытом, могу точно вам сказать: повторить то, что совершает тело в любом свободном формате танца, нет никакой разумной возможности. Ну разве что изначально тело просто слишком скованно, и ему хоть свободный формат, хоть не свободный, оно ничего, кроме однообразного дерганья в тазу изобразить не в состоянии.
Тогда, конечно, повторяй – не хочу. Если же появляется необходимость повторения последовательности движений, не имеющих признанных названий типа «гран-батман», приходится называть их, чем бог послал: «вертушкой», «налево», «уходим в пол», «колено-ладонь», «вырастаем вверх», «самолетик», «нога — 90°- голова – пошло вращение» и т.д.
А в нашем деле разумно использовать тот метаязык, который есть уже до нас и принят международно. Можно, конечно, называть вспомогательный глагол, к примеру, «лаптем» или «виноградинкой», но сути дела это не меняет. Если нам нужно понимать, что, зачем, в какой последовательности мы делаем, если нам нужна уверенность в том, что мы сможем все это повторить, — да, удобно, занимаясь иностранным языком, называть вещи своими именами.
Я считаю, что названия частей речи, членов предложений, основных грамматических категорий и форм должны стать в процессе изучения языка нормальным сопровождением и обеспечением процесса. Не началом. Не концом. Не целью. И даже не средством. А нормальным обслуживающим механизмом.
И что теоретические знания нужны нам, прежде всего, для того, чтобы обобщить, осознать и зафиксировать те опыты, которые с нами были. А не подменить собой те, которые никогда не произойдут.