Мы все очень хрупкие. Гораздо более хрупкие, чем кажемся сами себе – особенно если привыкли ставить высокие планки и добиваться результата.
Легко их ставить и легко добиваться, когда все получается. Не поймите меня превратно: я знаю, что любой путь полон жертв и усилий – особенно если планка в нем высока и результаты впечатляющие. Но если с каждым результатом человек получает подкрепление того, что усилия были оправданы, это означает, что те трудности, которые я имею в виду, его не коснулись. Это такие трудности, на преодоление которых именно у этого человека именно в нужный момент ресурсов не нашлось. Которые выводят в стадию опустившихся рук, горькой апатии, парализующего страха перед очередным началом, деструктивного поведения, депрессии и глубокой травмы.
Из этого состояния самостоятельно не вылезают. Даже те, кто сейчас подумает: «Неправда! У меня в жизни было то, то, то и еще вон то – и я же вылез, сам!», думаю, не очень правы, потому что либо позабыли, кто и сколько им помогал или просто молча брал нагрузку на себя, пока они вылезали, либо, несмотря на тяжелые обстоятельства, внутренне не перешли ту грань беспомощности, о которой говорю я.
Я видела довольно много людей, которые никак не могут оправиться своими силами на пути изучения языка – и с каждым новым стартом получают только ретравматизацию. И сегодня мой очередной пост из серии про тело – для них.
Случается так, что в болезненной сфере все так «натерто», что больно даже подумать в эту сторону, но думать, увы, приходится. Мне в этом плане достается, возможно, еще жестче, чем многим из вас: прожить без английского языка все-таки можно (хотя я видела, как сильно это подрезает крылья и как даже иногда ломает важные жизненные планы). Но вот прожить без тела невозможно никак. Когда в теле что-то болит, отказывается служить, доставляет постоянный серьезный дискомфорт, вся остальная деятельность оказывается под угрозой. Любая. Я, к сожалению, была в точке, когда мне было больно просто лежать. Ничего не делать – ЛЕЖАТЬ. Единственное, что мне тогда было понятно и доступно – это выпить таблетки и увлечь мозг чем-нибудь посторонним, чтобы не направлять внимание туда, где его не ожидало ничего хорошего. И только когда я пережила определенный эмоциональный цикл, перестала воспринимать эти чувства, как новость и крах былого, и стабилизировалась в тяжелом положении, приняв его за отправную точку, я смогла начать что-то предпринимать.
К сожалению, из этой точки любые попытки двигаться (в прямом и метафорическом смысле) сначала приводят только к одному: к актуализации боли. Это первое чувство, которое встречает нас на пороге, когда мы, раненые, замученные, осознающие неизбежность, решаемся сделать шаг вперед и попробовать что-то новое относительно текущего состояния. Так воспринимается первый шаг, сделанный на костылях, после долгого лежания.
(Моя первая прогулка после травмы составила 20 метров до угла дома. Там я встала и сказала, что больше не могу, хотя могла, но слишком боялась, что не хватит сил на возвращение).
Это не может быть не больно, даже если созданы самые немыслимые условия комфорта, поддержки и безопасности – просто потому, что боль эту мы носим внутри. Ее никто не причиняет извне. Нет никаких злодеев и даже нелепых случайностей, все продумано и все заточено под нас, под помощь нам. Но нам больно.
Однако и это еще не все! Боль – это само по себе довольно сложно, но есть ведь и другая вещь. Она называется «впечатления». Если тело долго лежало и сидело в кровати, наблюдая в основном обстановку одной комнаты, сериалы и кота, то с выходом на улицу оно автоматом обостренно чувствует ВСЕ. Ветер, температуру воздуха, звуки, запахи, границы себя, прикосновение к предметам, гравитацию. Оно получает столько сенсорных импульсов, столько информации и столько чувств для переживания, что они толпятся в мозгу, как сумасшедшие, требуя обработки и осознания. От этого можно очень быстро устать. Этого можно очень сильно испугаться. От этого можно сильно оцепенеть. От этого можно получить чисто физиологические спецэффекты: тошнота, головокружение, приливы крови, предобморочное состояние, потеря сознания, спазмы кишечника, срочную потребность бежать в туалет (за тем или за этим), да и мало ли, что еще. Это можно перепутать с очередными травматическими обстоятельствами, которые вот-вот наступят, стоит только задержаться тут подольше.
Не глупо, не странно и не уникально, если подобные эмоции и ощущения настигают вас при очередном прикосновении к английскому языку (после 25 попыток, после 10-летнего перерыва, после одной, но самой яркой и неудачной попытки, после 10 более или менее удачных попыток, которые только и делали, что возрождали в голове дьявольскую Марину Сергеевну с ее воплем: «А голову ты дома не забыл?!»). Неважно, что, где, как и при каких обстоятельствах вас поломало. Кто-то получил двойку за первый словарный диктант во втором классе – и все, как в кипяток окунули. А кто-то успешно учил лет 5, потом приехал на конференцию в Штаты – и все эти 5 лет перечеркнул. Важно, что отныне вход в это поле никогда не будет легким и приятным, как бы нам ни хотелось иного.
Я знаю несколько ингредиентов выхода из этой ситуации. В моем случае это работало с телом, в вашем – может в любой другой сфере, включая английский язык.
1. Квалифицированная психологическая помощь. Я заметила, что люди стесняются обращаться к психологу с проблемами в английском языке, причем даже те, которые в принципе пользуются помощью психологов или находятся в длительной личной терапии. Тут важно понимать следующее: если ЧТО-ТО в вашей жизни вызывает очень сильные негативные эмоции (тревога, страх, беспомощность, ярость, злость) или сильные телесные реакции (оцепенение, головокружение, слабость, сухость слизистых оболочек, проблемы с дыханием) – это легитимный повод обратиться за психологической помощью с первичным запросом или внести эту тему в поле уже текущей работы с терапевтом.
Если дело в локальной проблеме в зоне «английский язык», вы быстро ее разберете и пойдете дальше. Если окажется, что вы наткнулись на общий паттерн, который много где в жизни гадит, помимо уроков английского, значит, вы будете разбираться с ним, потому что, судя по всему, назрела пора что-то делать так или иначе. Заодно и общее качество жизни улучшится.
2. Понимание и смирение с тем, что для вас работа в этой зоне никогда не будет выглядеть так, как для людей, не испытавших схожей травмы. Тут может быть много слез, злости, откатов, приступов, порывов и прочих хаотичных движений и мучительной зависти – и к тем, кто финиширует на Iron Man, и к тем, кто в удовольствие бежит 3 км прибрежной полосой перед завтраком. Вообще, я бы это тоже отнесла к пункту № 1, потому что не всегда удается справиться с происходящим самостоятельно, особенно если привык себя считать молодцом и чемпионом. С интеллектуальными усилиями это очень болезненно – может быть, даже более, чем с физическими: мы все интуитивно чувствуем, насколько мы в состоянии скрутиться в ту или иную асану и сколько проплыть без остановки, но столкнуться с тем, что ты, умный человек, можешь настолько чего-то НЕ ПОНИМАТЬ – это жестко.
3. Подбор исполнителей, которые имеют вас в поле зрения. Это не очень понятно — но очень важно. Поясню на примере – из жизни моего тела, так уж и быть 
Прихожу в бассейн в 1 раз, занимаемся, все ок. Я все делаю, что говорят, у меня получается, выглядит все отлично. Но я знаю, что: а) плечи и шея у меня не в порядке; б) при похожих движениях на суше возникают спецэффекты с головой и общим состоянием организма; в) в бассейне гравитации нет, поэтому мышечные усилия менее заметны. Я догадываюсь, что при вертикализации на суше меня может начать заносить, и на мокром кафеле это не очень хорошая история.
В какой-то момент я аккуратно спрашиваю, а долго ли еще мы будем заниматься?
Тренер в ответ спрашивает: «Что, уже устали?»
Вот, это внятный индикатор. У нее нет в поле зрения других идей, кроме как «устать». Усталость – реакция здорового человека на мышечную работу. Потенциальная потеря сознания – реакция изначально не очень здорового.
У тренера в голове цель: «Научить плавать». Цель: «Реабилитировать после травмы» там не заложена. Это не значит, что ситуацию нельзя исправить: достаточно объяснить – и вменяемый тренер все поймет (невменяемый покивает – и будет делать то же самое, причем другого способа, как обнаружить это на следующей тренировке или через одну, у меня нет). Значит, мне придется рисковать с этим тренером дальше Никаких специальных занятий для травматиков в воде я не нашла, за исключением закрытых заведений, где работают с очень тяжелыми состояниями, которых у меня, слава богу, нет. У меня нет запрета на бассейн, но у меня есть потребность в крайне внимательном отслеживании состояния при занятиях в бассейне и в учете возможных последствий (нехарактерных для обычных людей без диагнозов вроде моих). В особом отношении – и своем, и тренера. В способности сказать: «Я чувствую, что мне на сегодня достаточно» и настоять на своем, хотя вся группа еще плавает, тренировка оплачена в полном объеме, и тренер может внезапно охуеть от такого самовластия. (Воля делать такие вещи берется из пункта № 1 опять же).
Изначально редко какой преподаватель будет спрашивать: «А не обижали ли вас в детстве за то, что вам плохо удавался звук “th”? Не случалось ли вам сидеть за столом в британском пабе так, чтобы все вокруг болтали, а вам было бы обидно до слез?» — но в ваши задачи входит рассказать преподавателю свою историю отношений с языком и обрисовать потенциальный круг реакций и последствий от занятий так, чтобы человек смог скорректировать свой подход, темп, интенсивность и наполнение занятий.
Если он этого не сделает – от занятий с ним нужно отказаться. Это самый сложный, но самый действенный пункт.
Невозможно учить человека, которой вот-вот упадет в обморок (реально или фигурально). Невозможно, не нужно и – никакого удовольствия. Ваша задача – позаботиться о себе в этом месте и работать только с теми, кто видит вас такими, какие вы есть сейчас, и не пугается, а, напротив, испытывает интерес и энтузиазм именно в том, чтобы заниматься выводом из травмы.
Есть тренеры, которым интересно растить чемпионов. А есть те, которым интересно реабилитировать и восстанавливать. Это просто разные тренеры, и вам нужно найти своих.