Что нужно знать обо мне как о преподавателе / тренере, прежде чем идти ко мне на любое обучение?
Своей учительской частью я происхожу не из кабинетов с доской, столами и магнитофоном и не с конференций по методике преподавания иностранного языка, а из телесно-ориентированных, танцевальных и перформативных практик. С полов, протертых тысячами тел.
Я опираюсь на то, что наше развитие происходит в порядке «сначала действие – потом понимание», а не наоборот. Так из слоя клеток возникает наша нервная система: мы движемся, нервная система получает информацию через диалог со средой, обрабатывает ее, и мы движемся дальше, уже с этой информацией. На протяжении жизни, честно говоря, глобально мало что меняется. Да, мы можем начать этот цикл с запуска свежей информации, но информация качественно не меняет и не развивает нас сама по себе, пока мы с ней не «подвигаемся». Развитие идет не в порядке: «объясните, как – я пойму и сделаю», а в порядке: «я сделаю действие – осмыслю этот опыт сознанием – сделаю следующее с учетом опыта».
Я знаю, что в процессе поглощения информации мы не учимся и не развиваемся. Сама по себе она не имеет ценности и ничему не обучает. Наш выбор количества и качества внимания, которое мы выделяем на входящую информацию, наши действия вокруг нее и рефлексия вокруг этих действий определяют, станет эта информация частью нашего развития – или нет.
Мне нравится идея, что мозг – не только (или даже не вполне) орган, но процесс постоянной коммуникации с реальностью, и эта коммуникация не может носить только интеллектуальный характер. Например, осознание того, как расположено мое тело относительно гравитационного поля Земли – это тоже коммуникация с реальностью, и она происходит в мозге. Если диалог со средой сокращается или превращается в поглощение среды (даже очень интеллектуальной), мозг становится органом, который следит за тем, чтобы мы не захлебнулись собственными слюнями, и на любое приближение неизвестных импульсов извне реагирует в режиме «опасность, кругом враги, все не так». Люди с низким интеллектом воюют «район на район», люди с высоким спорят «концепция на концепцию», но и то, и то – одинаково мертвая зона: ригидная, неадаптивная, плохо способная к контакту, диалогу, движению, развитию.
Где я это вычитала? Нигде. Я это наработала, протирая очередные штаны на очередном тренинге по телесной осознанности, соматике, танцам, танцевально-двигательной терапии и перфомансу. Наслушалась у танцоров, психологов и тренеров, которые, будучи специалистами в этой сфере, вычитали все за меня, а я уж прожила лично в специально созданных для меня условиях.
Если нужно подтверждение из моей сферы – то вот оно, пожалуйста. В любой книжке по методике преподавания иностранного языка можно найти описание базовых схем преподавания: PPP (Presentation – Practice – Production: это когда сначала объясняют, потом практикуют, потом производят в собственной речи) и TTT (Test – Teach – Test: это когда сначала тестируют, выявляя дефициты, потом учат с прицелом на эти дефициты, потом опять проверяют, что получилось). Схема TTT напрямую описывает ситуацию «действие – анализ – действие», ну а про схему РРР есть важный секрет: это цикл, а не линия, то есть совершенно не обязательно начинать с объяснений. Можно сначала предложить действовать вслепую, потом объяснить, что же это все-таки было, и потом попрактиковать то же самое, но уже более осознанно, а потом повторить эти фазы сколько угодно раз и оттуда выйти на свободное воспроизведение.
В основе всего этого лежит банальная и совершенно великая концепция того, что TEACHING совершенно не гарантирует LEARNING (и это тоже можно прочесть чуть ли не в любом хорошем учебнике по методике преподавания чего угодно). Хороший преподаватель озабочен не тем, что делать ему, а тем, как создать условия для того, чтобы учащиеся сделали все сами. Это, если что, совершенно разная работа. Teaching не является гарантией learning ни в каком виде. Нет ничего такого (никаких методик, секретных схем и проч.), что я могла бы сделать как учитель, чтобы гарантированно обеспечить, что вы у меня чему-то научитесь. Вообще ничего.
Проблема в том, что если принять процесс обучения как организацию условий для индивидуального процесса LEARNING в порядке «действие – осмысление – новое действие с учетом прожитого опыта и рефлексии над ним», у студента должна быть достаточно развита внутри способность проживать опыт, осмыслять его, и использовать его результаты в следующем опыте. А этого практически ни у кого нет. Есть привычная иллюзия: «хочу делать правильно, скажите, как». А никак. Пять раз башкой об скалу – на шестой родится понимание, на восьмой благодарность, на девятый проплывешь, на десятый почувствуешь удовольствие и захочешь повторить. И вот тут уже диалог между нами будет такой: «Скажи, кайф?» — «Ващщщеееееееее!» Но с первого удара башкой об скалу это, мягко говоря, неочевидно.
Мне интересно работать только в естественном цикле, поэтому преподаватель я так себе. Тяжелый, короче.
На любом своем курсе я даю информацию, которая сама по себе ценности никакой не имеет и может даже не касаться напрямую языка, но которая, помогает создать новый взгляд на привычные или не очень привычные действия и совершить их, удерживая внимание в новом состоянии, в новой точке. После чего в рамках проверки и обсуждения домашних заданий я предоставляю поддержку для того, чтобы этот опыт мог быть осмыслен, отрефлексирован и прожит.
Не надо ходить ко мне, чтобы я что-то дала или чему-то научила. Я этим не занимаюсь. Я создаю условия, пространство и экспертную поддержку, я допускаю учиться об меня. Это кровь, пот, слезы, это, безусловно, tough love, потому что в своем деле я строгий учитель. Я не даю ответов, я шлю добывать их в Тридевятое царство, снабдив в лучшем случае пирожком на перекус и пожеланием удачи. Не ведусь на эмоциональные манипуляции, не удовлетворяю просьбы, претендующие на изменение порядка «делай – потом поймешь». Если начинается игра в «делать ничего не буду, потому что не понимаю, как», я нажимаю кнопку escape без возврата денежных средств. Меня через это невозможно использовать. Я не за этим.
Во многом этим объясняется принцип и уровень заданий: они намеренно сложные. Не потому, что я хочу всех завалить, а потому, что на сложных и странных заданиях снижается темп, вырастает необходимость удерживать внимание в разных точках, вырастает вариативность ответов, и лучше видны паттерны, в которые человек попадает. Меня не интересуют правильные ответы сами по себе: я не экзаменационная комиссия. Меня интересует то, как студент выбирает обходиться с собственным опытом, меня интересует, как мы его вместе отрефлексируем и проживем с пользой для будущих опытов. А для этого мне нужны такие задания, которые давали бы достаточно повода для разговора, и этими поводами, как правило, являются ошибки или варианты ответов. Там, где все правильно и ответ один, ничего не видно. Я не могу спрашивать: «Ну и как вы до этого дошли?» каждый раз, когда студент выдает правильный ответ (хотя иногда прошу обосновать, но для этого вопрос тоже должен быть не совсем примитивным). Поэтому я делаю сложные задания – и дальше стою поддерживающей стеной, позволяя студенту прокрутить свой опыт об меня столько раз, сколько это нужно для того, чтобы опыт был присвоен и стал ценным.
Вторая причина работать глубоко, непривычно и сложно – необходимость научиться переживать неуспех. Одна из основных проблем учебных классов по языку состоит в том, что коммуникация в них чаще всего до тошноты успешна. Есть причины методические: «живой» диалог невозможно поместить в учебник, потому что он всегда опирается на сложную ткань отношений между конкретными людьми. Не ситуаций, заметьте, а отношений. Именно они будут регулировать выбор лексики и грамматики в 80% нормального человеческого общения. И это то, что невозможно засунуть в учебник. Есть причины экономические: если студент будет слишком часто неуспешен на уроках, он не захочет туда ходить и мы потеряем деньги. Не говоря уже о том, что контейнировать чужой неуспех – это огромная и часто непосильная задача для учителя, которая, что называется way above their pay grade. Любой школе и любому учителю приятно, когда ученик чувствует себя молодцом. Тот факт, что при выходе в мультилингвальный мир он разобьет с размаху лицо об косяк, выносится за скобки, потому что мы этого не увидим. Мы это знаем, а он – нет, ну и хорошо. Вырастет – узнает.
Фактически в основном мои курсы – это тренинг, где мы отращиваем привычку наблюдать за тем, что мы делаем, управлять вниманием и распределять его лучше, переживать неудачи и не бросать себя в них, не сливаться из коммуникации, не коллапсировать в эмоции, а проходить сквозь. Я не учу языку, я создаю условия и предоставляю себя (кураторов) в качестве скалы, об которую можно долбаться чуть более эффективно, чем о соседние скалы, в процессе собственного развития.
Я не знаю, может ли быть это хоть как-то понятно тем, кто не протирал штаны на телесных тренингах. Правда. Может, если непонятно, то нечего ко мне и ходить: это будет очередное черте-что в длинной череде хаотичных попыток выучить язык. Никакого состояния «все по полочкам» после моих курсов лучше не ждать: это интеллектуальный концепт, я этим не занимаюсь. После любой встречи со мной у вас будет на руках некоторый опыт – вот и все. Те, кому это понятно и нормально, могут со мной ходить в огонь и воду: это всегда довольно интересный опыт и качественные условия, чтобы его как следует прожить.
Но проживать его и придавать ему ценность нужно самостоятельно. Я тут ни при чем.